«Учитель в памяти моей…».

Предстоящему празднику, Дню учителя , посвящается…

По-соседству с Домом-музеем Н.Н.Жукова находится  уникальный памятник истории и культуры — здание МБОУ СШ №1 им. М.М. Пришвина.  Это бывшая мужская гимназия, она занимает особое место в судьбе города. Была открыта в 1871 году,  с этим учебным заведением связано множество  славных имен! В здании школы учились лауреат Нобелевской премии И.А. Бунин, писатель  М.М. Пришвин, первый нарком здравоохранения РСФСР Н.А. Семашко, Народный художник СССР Н.Н. Жуков и другие. Нужно отметить, что возникновение «елецкого феномена», связанного с большим количеством успешных выпускников данного учебного заведения — это немалая заслуга педагогического коллектива школы, среди которого даже встречаются такие известные имена, как  философ В.В. Розанов. Большим авторитетом и уважением как до революции, так и позже пользовался преподаватель истории и географии Елецкой мужской гимназии Сапегин Алексей Константинович. По прибытию в гимназию он состоял в VIII классе коллежским асессором. Но с 1891 г был зачислен в штат и в 1895 году имел уже VII класс, в 1900 году  получил чин коллежского советника, а в 1904 году стал статским советником (V класс). Был членом Педагогического совета. А.К. Сапегин, пожалуй,  единственный из преподавателей 80-ых годов переживший революцию, и работавший учителем и в послереволюционный период.

Ельчанка Елена Константиновна Жукова, жившая по соседству с ним, вспоминала следующее: «Алексей Константинович преподавал в гимназии рисование, историю, географию. Он состоял в дружбе с моим дядюшкой, Константином Павловичем, который также был преподавателем гимназии и вел уроки русского языка и литературы. Алексея Константиновича можно было все время видеть за мольбертом. То во дворе, то на террасе. Приходя в гости к дяде, он часто приносил показать свои произведения. Они подолгу пили чай, беседовали. У Алексея Константиновича были пышные седые волосы, бородка клинышком, всегда опрятный сюртук, белоснежный воротник рубашки.. Он был типичным представителем интеллигенции того времени.  Приехал в Елец из Подмосковья. Его жена была француженка, бывшая балерина, когда-то она танцевала в одном из московских театров, но, тяжело заболев, не смогла жить в Москве.У нее было редкое психическое заболевание, она панически боялась чужих людей, и Алексей Константинович привез ее в Елец в надежде, что она поправится. Даже на прогулку эта женщина выходила только на террасу. Жила она долго, умерла в глубокой старости, ей было не менее 90 лет. В семье Сапегиных было два сына и дочь. Сыновья, повзрослев, уехали из Ельца, а дочь Сапегина, Елена Алексеевна, жила в Ельце по переулку Детскому, работала учительницей начальной школы №5 (филиал школы №1). Это была образованная интеллигентная женщина, хорошо знавшая иностранные языки. Сам же Алексей Константинович умер в конце войны, но многие ельчане сохранили об этом удивительном человеке светлую память.

Именно Алексея Константиновича считал своим первым учителем рисования Николай Николаевич Жуков. В дневниках художника сохранились воспоминания о нем: « С пятого класса я познакомился с преподавателем Сапегиным. Он обучал нас в школе истории и географии, был страстный любитель живописи и всего живого. Узнав, что я люблю искусство, Сапегин пригласил меня к себе и показал сотни своих этюдов, которые были всюду в его комнате и на веранде. Сапегин был исключительно интересным человеком – глубоким патриотом, влюбленным в родную природу – типичным представителем старой доброй русской интеллигенции. Сколько радости жизни было в его рассказах, когда он пояснял свое состояние в момент писания утренних солнечных этюдов.

В три часа утра вставал он, чтобы успеть «схватить» восход солнца. Его карие, удивительно живые глаза были прекрасны на его седой голове. Он был замечательным отцом, дедушкой, другом молодежи, умеющим пылко увлечь учеников на своем уроке. Его садовнические тяжелые руки могли передавать нежные переливы света в живописи, и в то же время крепко и быстро копать землю. Помню, как однажды он ловко, на ходу сумел поймать пухлявого визгливого цыпленка и посадить его на свою большую ладонь так, что тот сразу почувствовал себя как дома и никуда не хотел уходить. Сапегину я легко доверял все, что касалось искусства, и находил в нем всегда чуткого друга и мудрого наставника.

Однажды я расхрабрился написать его портрет. Был взят холст недозволенных для меня размеров, в мое распоряжение были выданы Алексеем Константиновичем  этюдник, кисти, краски; сам он терпеливо сел позировать, рассказывая мне на всякий случай о том, что, бывало, и у больших мастеров не всегда получались портреты, и как это всегда трудно сделать. Я старался писать так, как это делают настоящие художники, отходил от мольберта, прицеливался, кривя голову, мазал, скоблил, снова мазал, но как были краски на палитре, так они и остались на холсте.

Особенно много было синей краски на костюме – она неприлично лезла в глаза. В этой работе я впервые заметил, какой жар бывает вначале, когда приступаешь к холсту, когда у тебя на палитре вкусно выдавлены краски, и перед тобой готовый, еще не испачканный чистый холст, — и как с каждым новым сеансом угасает этот жар, и в конце концов на тебя смотрит с холста весь ужас твоей неопытности, неумения, бездарности. Как не хочется этого никогда видеть, и как полезно это сознавать. Неудачу эту я сильно переживал, так как ее свидетелем был Сапегин, которого я глубоко уважал и ценил.»

Использованы материалы ст.научного работника МБУК «ЕГКМ» Деминой Л.А., краеведа А.М.Шевелюк.

Bookmark the permalink.

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *