Еще будучи студентом художественно-промышленного техникума в Нижнем Новгороде Николай Жуков стал пробовать свои силы в области монументальной графики. Весной 1927 года приехала  из Москвы в Нижний Новгород известная эстрадная труппа. Выступления их запланировали в зале «Музо», самом большом и значимом концертном зале города. В художественном училище был объявлен конкурс на афишу и на два вертикальных панно, которые должны быть помещены на фасаде здания с двух сторон между колоннами. Размер их запланировали четыре метра на метр. Жуков вместе с товарищем приняли участие в конкурсе – сделали эскиз. Эта работа получила премию, эскиз утвердили и для творчества молодых художников  отвели чердак дома Музо, где было душно, темно и крайне неудобно. На выполнение работы оставалось всего три дня. Николай Николаевич позже вспоминал, что: «Кругом были препятствия. Тогда я в полной мере ощутил и понял крайнюю свою беспомощность. Делали мы панно на тонком холсте, натянутом  на деревянный подрамник. Натягивать  не умели, подрамник не имел креплений, и потому его сильно перекосило, и мы на поднимающиеся стороны клали кирпичи. Чердак был низкий и потому 4-х метровую  плоскость  мы не могли поставить и положили на пол, а писали, лежа животом на чердачных бревнах, не имея возможности видеть все сразу. Даже такую простую вещь, как увеличение эскиза в размер холста путем нанесения клеток, мы не знали, и не  умели и срисовывали на глазок». Первый опыт графических листов оказался неудачным: после того как рекламу поместили на здание, пошел сильный ливень, он размочил холст, и тот весь был в разноцветных подтеках. Молодой художник ощутил себя виноватым перед любимым искусством и даже не пошел за  гонораром.

Немногим позже Николай Николаевич в своих дневниках так описывал свой неутомимый труд в деле созидания графического листа: «В 1933 году я начал работать над плакатом. Это была мало знакомая для меня область искусства. Увлеченно и старательно вынашивал я каждый плакат. В моей маленькой, худо обставленной комнатке на Таганке,  красочный плакат казался самым красивым, ему подчинялось все, ничто не перебивало его нарядности. Я радовался этому обстоятельству, осматривал плакат со всех сторон, ставил его в разные углы, выходил в коридор и  оттуда смотрел на него, просыпался ночью, чтобы ещё раз взглянуть и, может быть, что-нибудь добавить для его улучшения. Плакат торопил меня домой, когда я задерживался где-либо, и я с поспешностью бежал к нему, словно мать к оставленному ребенку.

С нетерпением ждал я появления своих плакатов на улице. И вот здесь-то произошла страшная метаморфоза. Плакат, который, как мне казалось, орал всеми своими красками в комнате, становился тихим, немым в условиях улицы. Я с трудом узнавал его, ревниво вытаскивая из пестрой  гущи московских заборов, где, как мне казалось, торчал один только его «нос». Отчего же это происходило? Об этих изменениях я стал раздумывать. Следил за действиями других плакатов, расклеенных на улице, смотрел рекламно-плакатную литературу, но ничего так и не объяснило мне эту метаморфозу, как один случай.

В 1934 году на смену развалившейся кушетке я купил на Дмитровке обыкновенный матрац – хотел поставить его как тахту. Машиной везти его было сложно, и я договорился с двумя рабочими: они взялись донести до дома. Рабочие тащили матрац – поочередно – на спине. Я шел по другой стороне улицы, так как мне казалось, что если я пойду с ними, то публика обязательно припишет матрац к моей женитьбе.

Тащили матрац через Кузнецкий мост, и вот, с другой стороны, через дорогу, я вдруг увидел, что вокруг: транспорт, пешеходы, витрины магазинов, вывески, сияющие стекла – все как бы уступало броскости матраца.  Он легко пробивался через всю эту гущу цветовых пятен, благодаря своей неожиданности здесь и очень простому ритму синих и белых полос, которые как бы расчищали пространство. И я подумал, что с такой простотой цветовых контрастов, конкретностью формы, активно помогающей действию цвета, и надо решать плакат: тогда его ударная сила будет достаточна в обстановке улицы, Этот случай помог мне в будущем осуществить ряд плакатов «Интуриста». Они доказали на деле свою жизнеспособность и были удостоены премий на московских, всесоюзных и всемирных конкурсах. Хвала матрацу!». (из дневников Николая Николаевича Жукова)

• 

• 

• 

•